Пост 86. Вермеер и Дельфтская школа, Часть 3. Живопись в Дельфте с 1600 по 1650 годы, Вальтер Лидтке, 1

Ни одно из драматических событий, произошедших в Дельфте в шестнадцатом столетии – пожар, чума, война, спад экономики, религиозные бунты и так далее – не сказались столь заметно в будущем, как  то, что не произошло в 1575 году и в других случаях, несмотря на  усилия отцов города. 

Дом Оранского-Нассау не сделал Дельфт своей резиденцией. Даже сановники, которые надеялись на такую почесть и которые в 1570-х и начале 1580-х годов были бы горды быть соседями Вильгельма Молчаливого (рис. 4-2) по Старой кирхе, не могли себе представить, как бы изменился характер и вид города, если бы не трагическое убийство Вильгельма, и если бы принц остался в городе и руководил войной против Испании. 

Аристократические семьи Дельфта, за исключением некоторых, самых старейших и мудрейших, не погли предвидеть, как могло измениться их благополучное существование и их влияние на городские дела – в большинстве случаев оно свелось бы до минимума, - если бы старший сын Вильгельма Мориц не обосновался в кварталах правительственных зданий в Гааге в 1585 году. 

В то время большинство граждан Дельфта ощущали это как снижение статуса («потерю лица» - так в тексте – прим. перев.) и потерю надежды на какие-то высокие должности. Семнадцатилетний будущий принц Оранский был поставлен номинальным главой государственного совета в августе 1584 года, а в ноябре 1585 года – штатгальтером Голландии и Зеландии. И все-таки семья принца (по мнению графа Лейчестера, который был  генерал-губернатором Объединенных провинций в 1585-1587 годах) была «необычайно бедна и не рассматривалась всерьез Штатами» [1]. Они были скорее покровителями искусства, чем правителями. Фабрика Франсуа Спиринга в Дельфте, к примеру, поставила несколько комплектов гобеленов Генеральным Штатам для собственных нужд, а больше – как посольские подарки [2].

Тем не менее, в 1620-х годах Мориц построил и украсил кварталы губернатора, короля и королевы Богемии, поселившихся в Гааге; около 1200 придворных, дипломатов и обслуги были размещены в зданиях двора и правительства. Школьный учитель Давид Бэк записал в своем дневнике, что 30 марта 1624 года он со своим другом провели час, «наблюдая за обедом принца Оранского», то есть, они были на ритуале обеда на публике, который в следующее десятилетие усложнился и стал объектом картин художников Гааги и Дельфта (см. рис. 92). 

Пятью неделями позднее (6 мая) Бэк наблюдал за обедом короля и королевы Богемии с герцогом Брюнсвиком, сервированном дельфтским серебром (что ему и запомнилось) [3].

Принц Мориц, а особенно его младший брат и преемник на посту штатгальтера Фредерик Хендрик (1584-1647, кат.№№ 43, 44) прекрасно усвоили важность пышности и великолепия в государственном управлении. 

Ни иностранные дворы, ни Генеральные Штаты не восприняли бы их без этого. Это было существенно не только для дипломатии, но и для ощущения национальной самоидентификации. Таким образом, звание «Отец Родины» передалось от первого принца Оранского к его преемникам, генерал-губернаторам, несмотря на то, что в республиканских ушах оно отзывалось патернализмом. 

Принц, его резиденция, его усыпальница (см. кат. № 37) представляли его страну, его народ; это то, что требовало меньше объяснений в Лондоне, втором месте проведения выставки, чем в первом (Нью-Йорке – прим. перев.) [4].